Всадница

Елизавета, Жоржетта, Симона,
Спину коня возомнившая троном;
Картинно вцепившись в поводья и гриву,
Себя посчитала небесно красивой.

И, шлем нахлобучив, катается шагом.
Она свои ляжки бесстыдно прижала
К бокам лошадиным, и шпорой играет 
А как же! Ведь лошади Всё понимают!

Мечтает персоной с картины Брюллова 
Побыть пол-часа, но, увы, бестолкова;
Поскольку не знает, что Карл был искусен
В изображении боли и грусти
В глазах лошадиных, 
И кистью проворной
Творил он, что людям порой неугодно

Конечно, есть девочка в платье весеннем,
К перилам приникшая, и с восхищеньем
Взирает на то, как позёрша  актриса
На челюсти лошади нагло повисла.

Прекрасна мощь лошади, ставшей в песаду.
Напишет поклонник в альбом эпиграмму
О том, что наездница  смелая дама
Капризна, надменна, горда и упряма!
Слепа! Своим обликом лишь озаботясь

А лошадь? Ах да, позабыли про лошадь.
Взгляните! Брюллов начертал на картине
Отчаянье, ужас и гнев лошадиный!
Впились удила в её рот, словно клещи!
И на ногах тоже след человечий уж высечен

А Джованина всё так же спокойна, мила и ленива.

Художником дама писалась отдельно,
Поскольку здесь повод натянут предельно,-
А поза красавицы непринуждённа.
Художник писал её в зале просторной
Графини Самойловой Чай приносила
Служанка из кухни. Собака скулила.
Жужжали случайно влетевшие мухи

Пока наш Брюллов не окончил работу,
Модель, сидя в креслах, боролась с зевотой

Уж третье столетье глядит Джованина
С картины загадочной, но справедливой.
Давайте, читатель, наденем лорнеты,
Себя одурачить не давши при этом.

19.11.10